Шарль де Голль - Страница 15

Де Голля майские события застали почти врасплох. Может быть впервые в жизни он понял, что не контролирует ситуации и даже не может для себя решить, что происходит, а вернее почему. Он, вероятно, осознавал, что что-то делал не так, чего-то недопонял, что- то упустил. Но что именно? Президент республики говорил в майские дни генеральному секретарю Елисейского дворца Б. Трико: "Ситуация совершенно неуловимая. Я не знаю, как реагировать. Я не понимаю, что надо сделать, не для того, чтобы взять в руки этот народ, а для того, чтобы он сам взял себя в руки. Я не знаю, что делать". Генерал не понял, чего хотел "этот народ". Он грустно заявлял: "Французы порвали контракт, который я с ними заключил". А хотел народ, наверное, просто социальной справедливости. Де Голль этого, видимо, не смог осознать, во всяком случае тогда, в мае. Он считал, что французы обошлись с ним скверно и отплатили ему за все то, что он сделал для Франции, неблагодарностью. Недаром он бросил как бы в ответ всему происходящему одну краткую фразу: "Реформа — да, мерзость — нет".

Премьер-министр Помпиду сразу решил пойти на уступки. В правительственной резиденции на улице Гренелль он еще в середине мая начал переговоры с профсоюзами и предпринимателями. Однако в течение всего месяца обстановка оставалась крайне напряженной. Левые силы требовали немедленной отставки правительства. А Миттеран заявил даже, что "власть вакантна". Настроение де Голля в эти дни еще более ухудшилось. 29 мая он принял довольно странное решение лететь в Баден-Баден, на территорию ФРГ, чтобы заручиться поддержкой командования расположенных там французских войск. Во главе их стоял генерал Массю. Он принял президента республики, и довольно быстро собеседники пришли к мнению, что де Голль должен вернуться в Париж. 30 мая — президент уже опять в столице. Наконец он принял решение. Генерал выступил с речью по радио и телевидению, в которой утверждал, что над Францией нависла угроза коммунистической диктатуры и объявил о роспуске Национального собрания. В тот же день в Париже состоялась огромная манифестация в знак солидарности с де Голлем. В первых рядах демонстрантов шли члены правительства с лозунгами "Де Голль не одинок!" Переговоры Помпиду завершились подписанием "Гренелльских соглашений". Значительно была повышена заработная плата, увеличены пособия по безработице и семейные пособия. Забастовочное движение стало ослабевать и к середине июня в основном прекратилось. 30 июня состоялись выборы в Национальное собрание. Сторонники де Голля добились огромного успеха. Голлистская партия, выступившая во время майских событий в качестве "партии порядка", получила почти 300 мандатов и завоевала абсолютное большинство.

Итак, все улеглось, все успокоилось. Только не мог более обрести душевного равновесия генерал; де Голль. Майские события оставили где-то внутри него след и постоянно напоминали о себе всю его оставшуюся жизнь. Теперь президент включил в состав правительства так называемых левых голлистов, которые еще во времена РПФ выступали с проектом социально-экономических реформ в духе "сотрудничества классов". Генерал задумал осуществить эти реформы. Первым шагом в осуществлении его плана стал законопроект о новом районировании Франции и обновлении Сената, согласно которому в стране некоторым образом урезались права местного самоуправления и лишался законодательных функций Сенат. Де Голль объявил, что он выносит проект на всеобщий референдум и, в случае его отклонения, уйдет в отставку. Проект был явно неудачным. В нем объединялись две плохо сочетаемые вещи. Многие говорили генералу, что французы его не поймут, что лучше отказаться от этой идеи. Однако он твердо решил осуществить задуманное и упрямо стоял на своем. Может быть, президент республики искал повод, чтобы уйти, решив, что оборвалась тугая струна, которой он сам стянул воедино десять лет назад свою судьбу с судьбой Франции. Референдум был назначен на апрель 1969 года. Де Голля, как и ожидалось, не поддержали левые силы. Законопроект был отклонен также Жискар д'Эстеном, лидером группы "независимых республиканцев". Уже в марте стало ясно, что де Голль не получит большинства. Генерал с грустью ждал вынесения приговора. Он говорил сыну еще в начале года: "Французы устали от меня, да и я утомился от них". На референдуме 27 апреля 52 % избирателей отвергли проект. Так закончились 10 лет 3 месяца и 19 дней президентства генерала де Голля. Он сложил свои полномочия с горечью в сердце и тайной досадой, сказав одному из своих близких: "Меня ранили в мае 1968 г., а теперь прикончили".

Де Голль уехал в Коломбэ. Теперь он действительно был уже таким, каким обрисовал себя двадцать лет назад на последней странице "Военных мемуаров" — "старым человеком, изнуренным испытаниями, отстраненным от дел, чувствующим приближение вечного холода". Мало-помалу для бывшего президента республики жизнь приобретала другой ритм. Появились новые, простые дела и заботы. Он стаи опять писать воспоминания — "Мемуары надежды", начинающиеся 1958 годом. Издательство "Плон" приступило к публикации пятитомника его "Речей и посланий". Первый том увидел свет весной 1970 года. Иногда де Голль покидал свою деревню. В мае — июне 1969 г. почти сорок дней провел с женой в Ирландии, а в июне 1970 г. три недели прожил в Испании. Он ни к чему не утратил интереса, был в курсе всех политических событий, расспрашивал своих посетителей о самых разных вещах. Генерал всегда был чутким отцом, теперь он стал добрым и нежным дедом. У него было три внука — Шарль, Ив и Жан (сыновья Филиппа) и внучка Анна (дочь Элизабет). Он любил бродить с ними в окрестностях Коломбэ. Де Голль все больше и больше погружался в воспоминания о былом, опять много времени проводил в своем кабинете. Он говорил, что ему нужно еще пять лет жизни, чтобы дописать воспоминания. Но судьба не отпустила ему этих лет.